Warning!
Если Вы плохо спите, если у Вас слабые нервы, гипертония, склонность к суициду, а также перенесённый инфаркт или инсульт, никогда не читайте
Если Вы плохо спите, если у Вас слабые нервы, гипертония, склонность к суициду, а также перенесённый инфаркт или инсульт, никогда не читайте
Понедельник
31.01.2000
00:31
Это безумно-звёздное небо! Как давно не видел я такого неба! Там, в Москве, ничего подобного не бывает, и можно прожить всю жизнь, так и не познав этой простой радости - ВИДЕТЬ звёздное небо. Мне жаль москалей, они многое теряют. Да они и сами виноваты, затянули небо какой-то серой пакостью, а вечно горящие жёлто-оранжевые фонари превращают ночное небо столицы в какое-то безобразие...
Другое дело здесь! На угольно-чёрном фоне крупные, такие близкие, мерцающие, дышащие и трепещущие звёзды. И кажется порой, что стоит только протянуть руку, и схватишь одну из них. А вон там, на востоке, только-только вышла та, которая уже давно, с самого детства моя... Быстро-быстро сверкающая, то красная, как кровь, то голубая, как январское безоблачное небо. Подмигивает мне, соскучилась, наверно. А там её почти не вижу, другие там звёзды, чужие.
И рядышком - три звезды, построившиеся в линию, такие яркие!
А прямо над головой - ковш Медведицы.
Как кружится голова! Словно стоишь под низким куполом, и так уютно стоять вот так, под небом, и так мала, и так кажется проста Вселенная, и так трудно не вообразить себя центром мироздания.
И так жаль, что утром на работу!
Понедельник
31.01.2000
07:53
Безоблачная ночь в Эстонии отнюдь не означает, что день будет ясным. Западный ветер приволок тучи, не забыв прихватить какую-то белёсую мерзость, которую люди ошибочно называют туманом. И вот она над морем, соединив собой волны и облака, растворив и перемешав их в себе, образовала нечто невиданное.
Казалось, что за прибрежными деревьями кончается твердь, и вместо привычного залива и дальнего берега появилось НИЧТО, ровная серая пустота. Казалось, что там, за деревьями кончается мир, и если встать на краю, взглянуть вниз, то падение неизбежно. И оно будет бесконечным. Страшно.
Понедельник
31.01.2000
08:15
Грамма был разъярён! Он носился по цеху, как бешеная шаровая молния, разбрасывая искры и извергая громоподобный мат.
И т.д. и т.п. и всякое такое. В общем, это продолжалось добрых полчаса, затем
выяснилось, что из-за многочисленных поломок работа на участке стала
невозможной. Вот почти полный их перечень.
1. Дырка в шланге от пескоструя.
2. Перегорели 4 из 10 ламп в цеху очистки.
3. Не работает пульт от тельфера в цеху покраски.
4. Кончилась изолента.
И в довершение безобразия в цеху осталось всего две банки Zincdust'a. В общем -
пиздец работе, и не удивительно, что Грамма рвал и метал. Срок идёт, работа
стоит, а жопу порвут ему!
Ах да, забыл о самом главном. Тележка, на которой завозят направляющие, пришла в полную негодность. Если её и без груза-то сдвинуть с места среднему работяге не под силу, то нетрудно представить, какие нежные слова приходят на ум, когда её, вместе с тремя толстыми направляющими приходится загонять в цех почистки. Но о ней сказать как всегда забыли.
Вскоре прискакал Деркач и, распределив работу, они вместе с Граммой удалились на планёрку. Перед уходом Грамма заверил, что часам у 10-ти пригонит электрика.
Мы с Курусём схватили новый шланг, чайник с маслом и пырь, и пошли ремонтировать пескоструй.
Понедельник
31.01.2000
10:27
Ремонт пескоструя близился к своему логическому завершению. Я уже выдёргивал шланг через отверстие в стене, как вдруг случилось нечто, из-за чего шланг с грохотом выпал из моих опустившихся рук, а челюсть резко отвисла.
А случилось вот что: через "парадные" ворота с большой жёлтой надписью "КСУ-
3" вошёл в своей неповторимой, вылизанной до блеска оранжевой каске, с ехидной
лыбой на ебле, кто бы Вы думали? - сам В.М. Русанов, собственной персоной!
- Ммм... ммм... ммм... - дааа!
Обстоятельства его появления были весьма просты. Грамма так больно порвал жопу Деркачу, что тот сразу после планёрки бросился искать электриков. А поскольку Обморок и его напарник в этот день сильно страдали с похмелуги, так уж сложилось, что единственным на всём заводе свободным электриком оказался именно он, В.М. Русанов. И запряжён был именно он.
Внезапно ехидная лыба Скотмана трансформировалась в отвисшую челюсть, а цвет лица вдруг стал белым, как простыня. Просто он рюхнул, на какой высоте находятся перегоревшие лампы, по какой лестнице придётся за ними лезть и какой твёрдый, железный, шершавый и усыпанный дробью пол в цеху. На подгибающихся от страха ногах он вышел из цеха и отправился на склад за лампами.
А поскольку настало время перекура, то мы покинули рабочие места и заняли места за карточным столом. Точнее, не мы, а все, кроме меня. Я не особо любитель карточных игр, а сейчас особенно... Потому, что в моём воспалённом с рождения мозгу зародился план... Ещё не угасли в моей душе воспоминания о "Немного злобы +" и о тех золотых деньках, когда Sabbath и нежность, пытки и любовь еще не являлись событиями несовместимыми. Когда два мудака ещё находили общий язык, и даже любили одну девушку. Ла-анка!..
Вот так мысли плавно перешли к светлым воспоминаниям, а потом так же плавно
перетекли в сладкий сон.
- Вставай, мудило, гудит гудило! - разбудили меня и обломали весь кайф. С
чувством разочарования я поднялся с дивана. Пора бы, однако, и за работу
браться. Вот на телегу были погружены три направляющие, и мы втроём (Гена,
Карась и я), втолкали всё это в цех почистки.
Скотман так и не появлялся. Этот сучий потрох, как выяснилось в дальнейшем, положил хуй на лампы и, решив, что это не его дело, что в КСУ-3 есть свои штатные электрики, нахально задрых.
Вскоре направляющие были почищены, обдуты воздухом и вывезены на покраску. И только мы собрались завозить ещё три, как приехал Ваня Михно и привёз три поддона фланцев. А потом сказал, что привезёт еще пять.
Первые три поддона мы раскидали, и меня заставили их чистить. Вот тут я начал
стервенеть. В цеху темно, пыльно, и в этих в прямом смысле адских условиях один
за другим я чистил эти грёбаные фланцы. То и дело поднимая башку, я убеждался,
что почищена только малая их часть, и ещё хуева туча ждет впереди.
- Русанов, опездол, поленом ебёный!
Почём не оставил фонарь мне зажжённый?
В смысле, какого хрена свет в цеху не сделал? Ну, сучий потрох, ты ещё своё
получишь!
Тем временем, в цеху покраски тоже возникли проблемы. Направляющую подняли,
но тельфер по причине неисправности пульта упорно отказывался опускать её вниз.
Мат, раздающийся при этом из соседнего цеха, был слышен, несмотря на то, что я
был в толстом шлеме с поддувом воздуха, а в руках грохотал пескоструй.
И в эту нелёгкую минуту, ещё не осознавая, что сейчас с ним будет, к цеху
неторопливо шёл Скотман, волоча на горбу мешок с лампами.
Никто не сказал ему ни слова. Но, обладая высшим образованием, он сообразил,
что лезть под пескоструй - плохая идея, и решил переждать в инструменталке.
Пригревшись там возле батареи, он не заметил, как заснул. А когда его храп стал
слышен сквозь грохот пескоструя и визжание турбинок в механическом цеху, Карась
связал его козлом, а в рот сунул тряпку, нисколько не смущаясь тем, что она была
пропитана 45-м растворителем.
На обед собралась вся бригада. Мы провозгласили рабочий совет, в повестке дня которого был лишь один вопрос: что делать со Скотманом? И было решено...
Понедельник
31.01.2000
13:00
- Вставай, мудило, гудит гудило! - это снова, обломав весь кайф, разбудили
меня. Но в этот раз я бодро соскочил с дивана и, радостно напевая песенку Zdob
si Zdub, вышел в цех, предвкушая удовольствие видеть...
Скотману показали, где находится лестница, дали отвёртку и плоскогубцы без ручек, и отправили менять лампы.
Первым делом он схватил лестницу. Но тут была маленькая проблема - за время своего нахождения здесь она покрылась очень толстым слоем цинка. Попросту говоря, она стала нелёгкой, даже скорее вовсе неподъёмной. Скотман волок её с огромным трудом, рискуя получить грыжу. Несчастные 10 метров от инструменталки до цеха почистки чуть не загнали его в гроб. И, словно помехой его неравному бою, в него вперила ехидные взгляды вся бригада. Мы смотрели, как он надрывался, то и дело бросая фразочки типа "пупок развяжется" или "вот сейчас родит!" Кряхтя и обливаясь потом, Скотман дотащил всё-таки лестницу на место и начал её поднимать.
У-у, геморрой! Изрядно устав, Скотман ухитрился поставить лестницу к лампе и полез наверх. Уже под потолком, радуясь трудовому успеху, Скотман подумал, почему Обморок всегда работает с напарником? Казалось бы, хули тут двоим делать? Ответ на этот вопрос стоил Скотману сотрясения мозгов. Соскользнув по слою дроби, лестница съехала, и Скотман вместе с ней смачно брякнулся на пол, подняв тучу пыли. Раздался смех. А к этому времени посмотреть на это шоу собралось уже человек 30 - с механического, с электроцеха и даже с плавкрана.
Лопата снега на морду быстро привела Скотмана в рабочее состояние, а обещание Карася дать пизды придало энтузиазма. Вскоре лампы в цеху весело горели, а Скотман с рычанием поволок лестницу на место. Несмотря на то, что при падении от неё отвалилась большая часть цинка, Скотман всё равно едва не родил, пока дотащил её до инструменталки.
На всё про всё ушло три с половиной часа, и рабочий день близился к концу. Скотман собрался было домой, да не тут-то было. В этот день отдохнуть ему было несудьба. Карась схватил его и поставил посреди покрасочного цеха. Человек 20 схватили одну толстую схвостую направляющую и положили её Скотману на ноги. Благо, по технике безопасности на ногах Скотмана были заводские говнодавы с железными носками. Поэтому пальцы не превратились в раздробленное месиво. Но Скотман при этом не мог ни вытащить ноги из-под направляющей, ни снять обувь. Но не это было его проблемой.
Ночь с понедельника на вторник
01.02.2000
03 часа ХЗ минут
Всю прелесть своего положения Скотман осознал только спустя 10 с лишним часов. А заключалась она в том, что все это время он СТОЯЛ, поскольку другое положение, то есть сесть, он не мог. Попробуйте сами, ради интереса, положите себе на ноги очень тяжёлую железяку и попробуйте сесть. Если у вас ноги не резиновые - вам это не удастся. К тому же будет больно.
Неудобство стоячего положения для Скотмана усугублялось тем, что накануне он "немного" устал, таская лестницу. И теперь ему очень, ну прямо очень-очень хотелось сесть.
Ко всему железные носки его говнодавов под нагрузкой начали подаваться, всё сильнее сплющиваясь, разумеется, вместе с пальцами. Скотману стало больно, потом очень больно. А потом процесс остановился, поскольку направляющая головой и хвостом устойчиво легла на пол, оставив достаточную, только чтоб не покалечиться, щель.
Ноги Скотмана напоминали ему канализационные трубы, в которых с неправильной периодичностью протекало дерьмо. Они гудели и дрожали, и при этом дико болели. Ему хотелось посидеть. Один Бог знает, что бы он сейчас за это отдал. Но, кроме него в цеху никого не было, а Бог, как известно, не выдаст. Скотман решил, что к утру он, наверное, свихнётся, если положение его не изменится.
Тут взгляд его упал на висящую в полутора метрах над землёй и примерно в трёх
метрах от него направляющую. Он проскользнул взглядом по "бульдогу", тросу,
крюку, второму тросу и дальше, вверх...
- Тельфер! - мысли Скотмана получили новое направление, временно отвлекаясь
от созерцания собственных страданий. Вот и пульт, но как его схватить? Скотман
лихорадочно рылся в карманах в поисках чего-нибудь подходящего. К своему
великому счастью он обнаружил там 5-метровую рулетку.
Полтора или два часа безуспешных попыток - и вот, наконец, долгожданный
момент настал. Но вот незадача - кнопка "майна" не сработала. Скотман
остервенело давил на неё, пока не посинели пальцы, но опустить направляющую так
и не удалось. И тут Скотман вспомнил о двух вещах: об отвёртке, на которую
больно наткнулся во время поисков рулетки, и о том, что он работает электриком.
- Починить пульт? Что может быть проще? - наивно думал Скотман. Однако
действительность самым жестоким образом развеяла все его наивные мечты. Всё дело
было в том, что за время работы пульт неоднократно попадал под струю
пульверизатора, отчего он покрылся таким толстым слоем краски, что стал почти в
два раза толще и примерно втрое тяжелее. А отвёртка... Ах, отвёртка! О ней
отдельный разговор. Поскольку отвёртка у маляров заменяет стамеску, зубило и
прочие инструменты, то не трудно представить, во что она превратилась. Она была
тупой и зубащей, а ручка, которая была не на конце, а почему-то в середине,
напоминала скользящий поплавок. Другой её конец был расплющен ударами молотка.
И вот, имея в руках этот уникальный во всех отношениях инструмент, Скотман принялся очищать с его помощью пульт от краски. Работа шла крайне медленно, а боль становилась всё нестерпимее. В отчаянии Скотман принялся сгрызать краску с пульта зубами.
Наконец, пульт был развинчен, и Скотману удалось, подтянув поближе, смайнать направляющую на пол. Отцепив "бульдог", он перекинул его на мучившую его направляющую и снял её со своих лап. Издав протяжный вой, он опустился на чугунный пол, снял говнодавы и блаженно закрыл глаза. Наслаждаясь отдыхом, Скотман напрочь забыл посмотреть на часы. А на часах было 7:25...
Вторник
01.02.2000
08:30
Я неуклонно стервенею
С каждым смехом, с каждой ночью,
С каждым выпитым стаканом.
Я заколачиваю окна
Отпускаю злых, голодных псов
С цепей на волю...
(Янка Дягилева)
Обрадовавшись было, что Скотман восстановил пульт, Карась собрался завозить направляющие, но вскоре выяснилось, что Скотман схалтурил. Вместо того, чтобы заменить весь пульт, он только поскрёб отвёрткой контакты. А поскольку причина была вовсе не в этом, тем более непонятно, как пульт сработал в тот момент, когда Скотман снимал со своих лап тяжёлую железяку. Теперь же пульт снова перестал работать, за что Карась с Геной собрались Скотмана основательно проучить.
Вторник
01.02.2000
07:55
Вернёмся, пожалуй, на некоторое время назад, чтобы увидеть, что же произошло со Скотманом с того счастливого момента, когда он взгромоздил свою задницу на пол. А произошло то, что от переутомления он моментально уснул. Но этот сон не очень долго длился. В это утро, как впрочем и обычно, Костя и Карась, а так же Коля Дундуков, наш "бугор", пришли раньше и узрели, что кто-то ночью занимался сверхурочными работами, причём без наряда, по собственной инициативе. Похвальное начинание. Такой человек нам нужен, поскольку у маляров всегда много неоплачиваемых работ, которые тормозят основное дело. Теперь будет кому ими заниматься! Посему Скотман был связан и водворён в инструменталку.
Вторник
01.02.2000
13:05
После обеда, сытые и отдохнувшие, мы вышли в цех, где на высоте около метра
над полом вниз головой был подвешен Хусейн (он же Скотман, он же В.М. Русанов).
Не обращая внимания на его истошные вопли, мы расселись у печки в ожидании
начальника.
- А это что такое? - спросил Деркач, нарисовавшись в цеху.
- А! Это? Нехай повисит, подумает. В следующий раз будет всё делать как
следует!
- Ладно, хрен с ним, пусть висит. А вы отправляйтесь на 5-й причал, сложите
цепи.
Мы оделись, взяли строп, крюк и две кувалды, натянули на головы подшлемники и вышли, а Хусейн так и остался висеть, плавно раскачиваемый очень холодным сквознячком.
Продолжительно висеть вниз головой вредно для здоровья, и Скотман об этом знал. Однако, сделать с этим что либо в его положении было крайне затруднительно. Но вот его башку посетила идея - взять пульт и опустить себя вниз. Когда же он попытался это сделать, из его глотки вырвался сдавленный стон. Кнопка "майна" не работала. Тут он вспомнил старый испытанный приём крановщика: нажимаешь кнопку "вира", а потом сразу "майна". Почти всегда помогает. ПОЧТИ всегда, но не сейчас. Проделав этот опыт несколько раз, Хусейн осознал, что значительно ухудшил своё и без того безрадостное положение, ибо висел он теперь на гораздо большей высоте, а пол внизу как был чугунным, так и остался. Теперь Хусейн понял свою ошибку. Нефиг было халтурить - не висел бы сейчас вниз башкой, словно лампа. А кровь всё приливала к голове, и в мозгу, постепенно вытесняя остальные, росла лишь одна мысль - пиздаускас!
Однако, повисев еще немного, Скотман решился на героический поступок. Исполнив немыслимый акробатический трюк, он ухватился руками за трос и, подтянувшись на руках, попытался встать ногами на подвижный блок. Сделать это было нелегко, особенно с привязанным к ногам "бульдогом". Но вот, заняв это, во всех отношениях более выгодное положение, он решил развязаться.
А вот БОЛТ! Карась с Костей своё дело знают, да и верёвка, пропитанная краской, не так-то легко развязывается. Несколько раз Скотман забывал, что он висит, и руки его отпускали трос, когда он увлекался и пробовал дёрнуть верёвку обеими руками. Тогда он вместе с "бульдогом" падал вниз, возвращаясь в первоначальное положение.
В одно из таких падений произошло трагическое событие: из кармана выскользнула отвёртка. Но Хусейн этого не заметил. Пока.
Следующая попытка освободиться была более продуманной. Снова встав на блок, ободрав при этом себе руки об трос, он решил поднять пульт и заняться его ремонтом. Вот тут-то он и заметил пропажу. Грязно выругавшись, он принялся раскручивать пульт ногтями, что было весьма болезненно. Обломав ноготь, Скотман со злостью ёбнул пульт о крюк, отчего пульт раскололся. Но при этом коротнуло кнопку "вперёд", и тельфер, резко дёрнувшись, пошёл. И пребольно ёбнул самого Скотмана о ворота, прямо об угол, обращенный в пах. Только отдышавшись от этого удара, Скотман получил второй, на этот раз током - при попытке спуститься он замкнул контакты собственным пальцем.
Спустившись на пол, Скотман развязал верёвку. Но смываться не торопился,
зная, что если его поймают, то сделают что-нибудь похуже, потому что пульт он
так и не сделал. Деваться некуда, надо менять пульт. Ещё с полчаса он
промудохался с пультом, проверил его, сложил на место инструменты и собрался
уходить.
- Вот хуй какая! - раздалось прямо у него под ухом. Это Коля Дундуков не
вовремя вошёл в цех.
- Ну прямо Копперфильд! Как ни привяжи - всё съебаться норовит! Эй, Карась,
может его накормить, а?
Сказано - сделано. За хорошую работу Хусейн был накормлен, и даже угощён спиртным, а затем был посажен на цепь, причудливым образом закреплённую у него на шее. Другой конец цепи был приварен к козлам, на которых красят направляющие. Это была длинная, очень тяжёлая железяка на ножках, так обросшая цинком, что он свисал сосульками и бородой красивой фрактальной формы. Масса её была такова, что её можно было лишь с трудом сдвинуть с места, и совершенно невозможно поднять. Цепь была достаточно длинной, так что Скотман имел некоторую свободу. Этой свободой он воспользовался самым разумным способом. Он ушёл в инструменталку, взял там две фуфайки, одну постелил на скамейку, а второй укрылся и уснул.
Проснулся он глубокой ночью. Вначале он никак не мог понять где он и почему у него на шее цепь. Потом он вспомнил, что второй день он не был дома, и там, наверно, сильно волнуются. Он решил во что бы то ни стало сбежать. Но как?
Теперь у Скотмана было время подумать. Подойдя к козлам, он внимательно их осмотрел. Цепь приварена на совесть, с помощью кувалды не собьёшь. Тут нужна турбинка, а если до неё не дотянуться, придется тащить с собой эту хуёмболу. Скотман зашёл в инструменталку, благо цепь позволяла, взял там молоток и начал деловито отбивать от козлов цинк. Работа была нелёгкая, но через полчаса Скотман с ней справился. Железяка теперь стала значительно легче, чем была вначале, но по-прежнему была достаточно тяжёлой, чтобы её тащить и тем более уйти с ней домой. Кряхтя, Скотман поволок её в направлении участка металлообработки, где он, ещё вися вниз головой, приметил турбинки. Да, турбинки там были, но Скотман напрочь забыл о том, что на ночь подача воздуха в пневмосеть выключается. Так что его ждал грандиозный облом.
Сильно опечаленный, Скотман сел на необточенную направляющую, и острый заусенец пропорол в его корме очень болезненную дыру. Но Скотман не обратил на это внимания, поскольку взгляд его упёрся в баллоны. Сварка! Размотав цепь на всю возможную длину, он подошёл к ним. Шланги, редуктора и все прочие причиндалы на месте, даже манометры оказались не разбиты. А самое главное, на корзине для баллонов Скотман обнаружил зажигалку, без которой его затея могла оказаться такой же неосуществимой, как и предыдущая.
После нескольких не совсем удачных попыток загорелся весёлый огонёк, и Скотман принялся пережигать цепь. Но, то ли по причине неумения, то ли потому, что он решил оставить на шее как можно более короткий кусок цепи, Скотман вскоре начал ловить кайф. Цепь была достаточно толстой и прочной, и к тому же была металлической. А металл обладает таким неприятным для Скотмана свойством, как высокая теплопроводность. Скрипя зубами от боли, Скотман продолжал работу. Крупные кусачие искры то и дело въедались ему в кожу, а ошейник раскалялся всё сильнее и сильнее.
Но вот цепь пережжена, и Скотман со всех ног кинулся в умывальник -
охлаждаться. Минут пять он наслаждался прохладной водой, а затем пошёл к двери.
К его ужасу она была закрыта. Тогда он пошёл к воротам. Они были закрыты только
на щеколду, но щеколда была не простая, а заводская: огромная, тяжелая, и
заклиненная так, что не каждому под силу её открыть. Секрет ворот мы знали, их
надо было сначала дёрнуть на себя, а потом быстро открыть. Скотман, естественно,
этого не знал, поэтому пошёл по пути грубой силы. Ухватив "клешню" он начал со
всей дури долбить по щеколдовине, чем и занимался последующие полтора часа. Она
уже начала слегка приподниматься, когда на его спиной раздались голоса. В цеху
стояли Костя, Карась, Коля, Гена и я.
- Не-е-еее-ет! - взвопил Хусейн, и "клешня" выпала у него из рук. По закону
Мерфи она упала ему на ногу.
Среда
02.02.2000
08:00
Ты попал, неформал.
Неформал, ты попал!
Скотман понимал, что своими ночными трудовыми подвигами он только затруднил своё положение. Проявив способность к горячим работам, он, образно говоря, попал.
Карась куда-то исчез, а потом появился снова, волоча тележку с баллонами и прочим сварочным оборудованием. Гена ушёл в мехцех, откуда вскоре вернулся с куском корабельной цепи. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы растолковать Скотману, что от него требуется. Задача была несложная: Скотману требовалось пережечь звенья пополам и вырезать серёдыши, получив в результате толстые скобы. И вот, под надзором Карася, работа закипела. К обеду скобы уже остыли, и задача Скотмана усложнилась. Теперь ему требовалось приварить эти скобы к воротам цеха почистки на точно размеченные мелом места. Скотман потребовал сварочные щипцы, чтобы не осмолить себе руки. Щипцы нашлись, и работа началась. Но, как упоминалось выше, наступило обеденное время, и все мы, включая Скотмана, отправились хавать и отдыхать.
Среда
02.02.2000
13:05
Терпение и труд
До добра не доведут!
Как недолги вы, мгновения отдыха! После обеда Скотмана немедленно заставили работать. Для наблюдения за процессом в цеху остался Карась, а мы с Геной отправились на пятый "пляж" (то есть причал) закатывать цепи. Работа эта нелёгкая, и требует немалой силы. Даже при условии, что крановщица - просто волшебница. Чувствуя, что в конце смены руки и ноги у меня просто отваливаются от усталости, я подумал, что у Скотмана не жизнь, а малина. И вот, по дороге в цех у меня возникла идея, как это исправить.
А в это время в цеху с треском летели искры, многие из которых попадали Скотману на открытые участки кожи. Но, поскольку рядом стоял Карась, Скотман, скрипя зубами, продолжал работу. Он торопился, но старался не халтурить, ибо Карась заявил, что если он не успеет до конца смены или приварит плохо, то на ночь он будет заперт в контейнере с вибратором. Что это такое Скотман не знал, но по улыбке на лице Карася догадался, что это, наверное, вообще жесть.
Вот и последняя скоба встала на своё место, и Скотман, глядя победителем, погасил горелку. К этому времени в цеху появились и мы. Уставшие, мы расселись на стойках для направляющих, наблюдая, как последняя скоба сначала из жёлтой стала красной, а потом, постепенно темнея, совсем перестала светиться. В возникшей тишине послышался топот наверху, на лестнице. Это пришла вторая смена - Петя и Дима. Они уселись около печки, и с ними начал о чём-то, оживлённо жестикулируя, шептаться Костя. Дима с Петей то и дело бросали на Скотмана ехидные взгляды.
Среда
02.02.2000
18:25
Наступил вечер. Сильно уставший за смену Скотман захотел спать. Но сегодня поспать ему было несудьба. На этот раз Скотман оказался в действительно безвыходном положении. Даже суицид сделать было невозможно. Гениальный Костя заметил, что скобы на воротах, приваренные Скотманом, были расположены таким образом, что к ним можно было Скотмана приковать, что и было сделано Петей и Димой. Но Петя на этом не остановился. Ему в голову пришла зверски гениальная идея, но об этом чуть позже.
Итак, Скотман висел. На воротах. Распятый в виде буквы "Х". Вначале ему было неудобно, но вскоре он привык, и даже попытался задремать. Вот тут-то Петя и реализовал свою зверски гениальную идею. Он заметил, что по какой-то нелепой случайности скобы находились на разных створках ворот, а щель между створками находилась воккурат на оси симметрии Скотмана. Гениальность идеи была в том, что ворота можно было ОТКРЫТЬ. Из этого следовало, что Скотману предстояло немного прохладиться. А поскольку по закону треугольника одна его сторона меньше суммы двух других сторон, на которых теперь висел Скотман, ему пришлось подвергнуться некоторому растяжению, которое к тому же было непостоянным и неравномерным, а сильно менялось в зависимости от порывов холодного балтийского ветра.
Ночью пошёл град...
Подгоняемый сильным ветром, он громко стучал по ярко-оранжевой каске, то и дело больно кусая то нос, то ухо. Толстая, пропитанная краской фуфайка, предусмотрительно надетая на Скотмана, защищала большую часть Скотмана от непогоды, но уши, нос и шея изрядно пострадали.
Ах, да, чуть не забыл, Сктман ВИСЕЛ! Когда ворота открывались под порывами шквалистого ветра, Скотман с треском растягивался, и натужные стоны, издаваемые им, мешали спать охраннику ESS в здании напротив. А когда порыв ветра захлопывал ворота, у Скотмана ненадолго появлялась возможность расслабиться и согреться.
Таким вот оригинальным способом Скотман развлекался до самого утра, то есть до того момента, когда мы с Геной, Карасём, Костей и Колей вышли на работу.
Четверг
03.02.2000
08:15
- Всё познаётся в сравнении! -
сказал чёрт, пересаживая грешника
со сковороды на кол.
Через некоторое время в цех вошёл Деркач и, не обращая внимания на истошные вопли Скотмана, распятого на ветру, погнал нас на перекладку фланцев.
Скотмана так и оставили висеть, поскольку особой работы для него пока не нашлось. Взяли молоток, пырь, рулон полиэтиленовой плёнки, и отправились в механический "забивать" фланцы.
Работа шла быстро и весело, так как мы работали всей бригадой и были уверены, что к обеду всё закончим. Особо не напрягались, работали с перекурами, с пиздежом, ловя, в сущности, кайф. Внезапно Грамма весь этот кайф обломал. Он ворвался в цех, как всегда, разъярённый и, громогласно матерясь, погнал Костю с Карасём сушить песок.
Маляры заслуженно ненавидят эту работу, поскольку ей должен заниматься отдел снабжения. Но начальству оказалось выгоднее запрячь на шару самих маляров, чтобы не платить снабженцам. Делать нечего, приходилось сушить самим. Раньше. А теперь, когда в цеху "отдыхал" Скотман, у нас появилась возможность его как следует запрячь.
Четверг
03.02.2000
12:05
До обеда Скотман "отдыхал", находясь по-прежнему в распятом виде. У него
потихоньку начала съезжать крыша, глаза заволокло мутной пеленой, а так же
появились первые признаки простуды.
- Пятнадцать человек на сундук мертвеца!
Йо-хо-хо, и бутылка рома!
Пей! И дьявол тебя доведёт до конца!
Йо-хо-хо, и бутылка рома!
- хриплым слабеющим голосом напевал Скотман,
в тайне желая содержимого бутылки из вышеупомянутой песенки, которая то и дело
прерывалась мощным кашлем.
Тем временем в "малярском гнезде" на втором этаже, где было тепло, сухо, где пахло едой и звучала опера "Орлеанская дева", передаваемая по радио "Маяк", мы вели культурный отдых, наслаждаясь духовно и физически. Развалившись на диванах и блаженно прикрыв глаза, мы слушали оперу. Мне понравилось.
После сигналов точного времени по радио сообщили, что продолжение будет 5-го
числа, что было незамедлительно записано на стене мелом.
Первое, что мы сделали, выйдя с обеда - это освободили Скотмана. Он был синий от холода, а его фуфайка, капюшон которой ночью набился градом (который впоследствии растаял), была такой мокрой, что хоть выжимай. Даже не сведущему в медицине человеку было ясно, что Скотман срочно нуждается в согревании. Именно поэтому он был отведён в здание, одиноко стоящее на самом побережье за механическим цехом. В этом здании находилась установка для сушки песка, в просторечии именуемая "сковородкой". Она представляла собой прямоугольный параллелепипед (тьфу, какое длинное и противное слово!), сваренный из стальных листов S=15 и S=20. Один его конец был открыт, и через него инвовнутрь вдувалось пламя. Конструкция "огнемёта" была предельно проста: из бочки к соплу по тонкой трубке под действием силы тяжести подавалось печное топливо, а по другой трубке в это же сопло под большим давлением прямо из пневмосети подавался воздух. В результате пламя достигало 4-х метров в длину, а вся эта конструкция нагревалась градусов до 300. На верхней крышке были 20-см бортики, и туда с помощью погрузчика высыпалось около полутора тонн мокрого песка. Песок на "сковородке" прогревался, вода испарялась. Но песок надо перемешивать и, по мере высыхания, ссыпать на решётку, где он при помощи вибратора очищался от мусора и камней. Именно эту работу и поручили Скотману. Расчёт Карася был прост: в ящике 3 тонны песка. Ящиков 3. Из 1.5 тонн мокрого песка получалась в среднем 1 тонна сухого. Следовательно, Скотману предстояло пережить 9 загрузок, сушка каждой из которых длится не менее часа.
Ради того, "чтобы Скотман не заболел", Ваня Михно, водитель погрузчика, согласился остаться на ночную смену.
Вот Скотман был размещён на "сковородке", снабжён граблями, совковой лопатой и намордником типа "лепесток-200" для защиты от пыли. Но самое интересное было то, что его приковали цепью к массивной трубе, второй конец которой закрепили на шее. Длина цепи, благодаря усилиям Скотмана, стала настолько короче, что не позволяла ему покинуть "сковородку". Карась намотал на палку старый "лепесток", кунул его в печное топливо, подпалил, и этим импровизированным факелом поджёг горелку "огнемёта". Ваня незамедлительно насыпал на "сковородку" песок и, с ласковым напутствием Скотману шевелить граблями, удалился, чтобы через час вернуться - насыпать нового песка.
Наступило время перекура. Вся наша бригада сидела за карточным столом. Шла бурная игра в "Козла", и при этом в невероятных количествах поедались сушёные яблоки.
В это время на "сковородке" страдал Скотман. В помещении медленно, но верно поднималась температура воздуха. И вместе с ней температура поверхности самого Скотмана. Минут через 15 от его фуфайки начал клубами подниматься густой пар. Взвыв, Скотман сбросил фуфайку, но легче ему от этого не стало.
Наблюдателю со стороны было бы не интересно, поскольку Скотман полностью скрылся в клубах пара, поднявшегося от постепенно нагревающегося песка. В этом аду с места на место носился Скотман, перемешивая граблями подсыхающий песок. Стоять на одном месте более нескольких секунд было невозможно, потому, что под ногами находилась раскалённая докрасна железяка, на которой в результате процесса теплообмена до той же температуры нагревался песок и говнодавы Скотмана.
К концу первого часа Скотман был насквозь мокрый от пота, но зато у него напрочь прошли все признаки простуды. Когда весь песок высох, Скотман при помощи лопаты начал его сгребать. При этом стоять приходилось непосредственно на "сковородке", и резиновые подошвы начали расплавляться. Ссыпав последний песок в ящик, Скотман перелез на решётку, где под действием вибратора рисковал встрясти мозга, но там было немного прохладнее, и не плавилась обувь.
Вот за дверью раздался мощный рёв мотора погрузчика, ворота открылись, и поток свежего воздуха ворвался внутрь, значительно облегчив Скотману его страдания.
Прошло некоторое время. Скотмана радовало то, что один ящик был уже полон. А не радовало то, что осталось ещё 8. Он начал уставать. Его ноги поднимались со всё большим трудом, причём на всё меньшую высоту. Отсюда следовало, что жарились они всё сильнее.
Прошло еще немного времени, и Скотман, вконец обессилевший, уселся на свежий,
только что погруженный песок. Он догадался, что чем толще слой песка, тем дольше
он прогревается, поэтому сгрёб его в кучу и взгромоздился сверху. На отдых у
него было что-то около 20-ти минут, но отдыхом это назвать было трудно. К тому
же Скотмана начал одолевать страшный сушняк. И чем дольше нагревался песок, тем
дольше приходилось страдать Скотману. А воздух всё нагревался, и вскоре Скотману
стало казаться, что он "немного" пересидел в сауне. Грязно ругаясь, Скотман
разметал кучу песка и снова принялся перемешивать его граблями.
Наконец, трудами великомученика Скотмана все ящики наполнились сухим песком. Приехал погрузчик, и на "сковородку" высыпали ещё ковш песка, чтобы она быстрее остыла. Пламя погасили. Из погрузчика вылез Карась, и при помощи кувалды №8 отбил цепь от трубы. Скотмана, от которого на морозном воздухе поднимался обильный пар, отвели в душ, обильно напоили водой, а затем водворили в контейнер с вибратором. За хорошую работу на ночь вибратор включать не стали. На 1000-кг мешок с дробью постелили несколько старых фуфаек, а ещё несколько дали Скотману укрыться. А ещё ему дали большую банку подогретого супа и полбатона. Затем показали, как в контейнере включается и выключается свет, и закрыли снаружи на амбарный замок. Скотман поел, перевёл дух, а затем полез исследовать контейнер на предмет "как-сбежать-отсюда". По железной, крайне неудобной лестнице, он залез наверх, туда, где находились щит и бункер с дробью. Потом он полез ещё выше, и вылез на самый верх, на крышу. Взглянув оттуда вниз, он понял, что прыгать отсюда - самоубийство. На другую сторону он даже не посмотрел, а потому не заметил толстого пылесосного шланга. А жаль, это был реальный шанс сбежать! Зато он заглянул в ящик с фильтром и вибратором, откуда тотчас же вылез, глотнув мерзко пахнувшей пыли. Расстроившись, Скотман спустился вниз, устроил себе гнездо и уснул. Ночью ему приснился кошмар.
Пятница
04.02.2000
13:05
А утром кошмар случился наяву. С утра для нас настали тяжкие времена. Их дока вышло большое судно типа "Морковка" под громким эстонским названием "Muhu" (Что это значит - не знает никто). Его пригнали на пятый "пляж", где должна была производиться докраска надводной части, а также ремонт цепных ящиков.
На улице было холодно. Дул пронзительный ветер, с силой швыряя в нас тяжёлые хлопья мокрого снега. А на земле этот снег лежал уже толстым слоем, скрыв под собой разложенные на причале цепи. Наша задача была непростой: надо было поменять местами концевую и якорную смычки на двух цепях.
Разбив кувалдой две "скобы Кентера" мы, образно говоря, совершили трудовой подвиг, потому, что "пальцы" застряли и ни в какую не хотели выбиваться. Но мы, при помощи кувалды и какой-то матери ухитрились срезать их в двух плоскостях. А это - не меньше, чем 10-тонное усилие. Всё-таки кувалда - страшная вещь!
В чём, собственно, и убедился вскоре Скотман, когда с древка соскочила болванка и вдарила его по каске. Впрочем, он, кажется, не пострадал. Как любил говорить Вася Долбин (наш ответственный за технику безопасности) - каска спасёт!
Вам, возможно, будет интересно, каким образом Скотман оказался с нами на
такой ответственной работе? Всё дело в том, что проведя всю ночь в контейнере с
вибратором, Скотман надышался нездоровой пылью, и теперь он изъявил желание
"подышать свежим воздухом". А поскольку я - личность довольно злопамятная, то
при этих его словах мне вспомнилась школа, класс этак 9-10-11 - точно уже и не
вспомню... Я вспомнил дежурство по этажам, когда
"Добрый Русанов
Нам за стадо баранов
Ручку дал, чтобы воздух открыть!"
Тут-то у меня и возникла мысль напомнить ему, каково было нам с Подлым Юркой тогда без свежего воздуха.
Утром, а точнее, уже ближе к обеду, Скотмана разбудил звук работающего вибратора.
Вскоре ему пришлось грязной варежкой закрыть органы дыхания, так как пыль была в огромных количествах.
Через 15 минут дышать стало невозможно, и Скотман забарабанил в дверь контейнера. К его крайнему удивлению дверь тотчас же открыли, и Скотмана вывели на свежий воздух, то есть на пятый "пляж". А чтобы он не шатался без дела, ему дали выколотку и заставили её держать. С чем Скотман успешно справлялся до тех пор, пока...
Если честно - преклоняюсь перед мужеством Скотмана, когда он героически (хотя и дрожащими руками) держал выколотку под нашими мощными ударами кувалдами №8. Но беда пришла, точнее - прилетела в виде болванки, слетевшей с ручки. Взлетев на некоторую высоту, она вдарила Скотмана по каске, да с такой силой, что каска треснула и вмялась. Скотман рухнул, и долго лежал с закатившимися глазами.
Лопата снега на морду вновь привела Скотмана в рабочее состояние. Как оказалось, каска спасла. Травм не обнаружилось. Однако, последствия контузии дали себя знать в дальнейшем.
Шатающийся Скотман был почти бесполезен, поскольку таскать тяжести он не мог, а кувалды теперь боялся, как огня. Мы собрались было его отпустить, но тут, пришедший с валиком и краской, Карась предложил заставить Скотмана "набить марку" над ватерлинией.
Сказано - сделано. И вот Скотман, дрожа, как лист на древе, повис в люльке на высоте около 7.5 м над землёй. Рядом с ним стояла баночка с белой краской, из которой торчал валик, а за спиной был привязан большой рулон готовых трафаретов. В работе Скотмана ничего особо хитрого не было: нужно было при помощи изоленты как можно более прямо приклеить трафарет к борту, "набить" краской марку, а потом то же самое сделать на другом борту. Единственная проблема была в том, что Скотман висел на нетёплом ветру, а крановщицу Таню, которая в этот день работала на пятом "пляже", заслуженно прозвали "Армагеддон". Эта милая женщина выделялась среди всех заводских крановщиц невиданной сноровкой и ловкостью в обращении с краном. Невиданной, потому что их никто не видел. За полным отсутствием таковых. Когда она поднимала сварочный ящик с баллонами, все хватали ноги в руки и отбегали метров на 30, чтобы Танечка по головке этим ящиком не погладила. А однажды она смайнала 10-тонный контрольный груз на палубу понтона, как раз на прихваченный сварщиками лист. Прихватка не выдержала, и массивная бетонная болванка с грохотом обрушилась инвовнутрь. Понтон затонул. Неделю работяги извлекали его со дна, заваривали повреждения и крыли матом эту неладу.
Именно с этой Танечкой Скотману предстояло сегодня работать. Вот уж не
свезло, так не свезло! Едва не расплакавшийся Карась подарил Скотману свою
каску. Но, видя это, Скотман понимал, что скоро ему пиздец.
Сначала всё было нормально. Скотмана успешно приподняли на требуемую высоту и осторожно поднесли к борту, обращённому к причалу. Скотман без особого труда приклеил трафарет, смочил валик в краске и, напевая про себя незатейливый мотивчик, принялся "набивать марку".
Внезапно сильный порыв ветра сдвинул кран с места и поволок в сторону северного мола. Хотя кран и обладает огромной массой, парусность его тоже велика. Потому не удивительно, что ветер легко поволок эту громадину прямо на Laudon'овский контейнер.
Танечка, абсолютно забывшая все правила техники безопасности, работала, не застопорив колёса крана. И вот теперь, издав пронзительный вопль, сделала единственно правильную вещь - ходом подала кран против ветра. В то же время Гена и Карась бросились к стопорам колёс и закрутили их до упора.
Итак, хэппи энд - ящик Laudon'овцев был спасён, кран тоже. А вот Скотман...
Бедняге досталось. Ещё не совсем отошедший от удара кувалдой, Скотман был
протащен по всему борту до самых кормовых подзоров. А когда Танечка дала
обратный ход, люлька со Скотманом с силой ударилась о борт, едва не размазав по
борту всё своё содержимое.
Через полчаса Скотман был приподнят над судном на довольно внушительную высоту. Таня перенесла люльку на другой борт и начала быстро её майнать. Но она немного не рассчитала расстояния, и люлька с силой вдарилась о фальшборт. Дном! От неожиданного и сильного удара Скотмана буквально вбило в пол, где он едва не поцеловался с банкой краски. А Танечка, похоже, о чём-то замечтавшись, продолжала майнать, не видя того, что происходило на другом борту.
А происходило там примерно следующее: люлька на несколько секунд задержалась на фальшборте, а крюк за это время спустился почти на полтора метра за борт. Естественно, в положении равновесия вся эта конструкция долго находиться не могла, и вот, медленно накреняясь, она повалилась за борт, оставляя на нём внушительные вмятины и глубокие царапины.
Благодаря своей природной находчивости, Скотман догадался в момент затишья как следует принайтоваться к люльке, так что падение в море ему пока не грозило. Зато его вполне могло размазать по борту люлькой, которая бешено раскачивалась и при этом вращалась. Временно позабыв об акрофобии, Скотман проделывал немыслимые трюки, чтобы уберечь себя от участи быть размазанным по свежеокрашенному борту.
Когда люлька перестала шататься, Таня опустила её на берег, где Карась снабдил Скотмана новым ведром с краской. Едва дно ведра коснулось пола люльки, Карась громко проорал "Вира!", и Скотман снова устремился ввысь. Работы было ещё много.
Пятница
04.02.2000
15:15
Внезапно, не то от холода, не то от встряски, ум Скотмана зашёл куда-то за его отмороженный разум. А может, своё влияние оказали пары, поднимающиеся от банки с краской... А может, сказались последствия контузии от удара кувалды...
Короче, Скотман внезапно остервенел. Он вспомнил, что всю трудовую неделю он безвылазно ишачил на бригаду маляров КСУ-3. Вспомнил, что ему за это нихуя не заплатят, и что он уже целых 5 дней не был дома...
Сверху с крана раздался мат. Потом оттуда выплеснулась краска, которая залила Карасью меховую ушанку, в которой тот теперь работал, отдав свою каску в дар Скотману. Потом Скотман сбросил вниз валик, которым попал только что прибывшему на вторую смену Пете по носу. Матерясь, на нас на чём свет стоит, Скотман яростно размахивал руками, семафоря Танечке смайнать его вниз.
Когда же до Тани дошло, что от неё требуется, она с силой, не свойственной
женщине, вдавила кнопку "майна". Кнопка с хрустом ушла глубоко внутрь панели, да
так там и осталась. Скотман в очередной раз с такой силой долбанулся оземь, что
из него едва не вышибло дух. Но, переполненный "праведным" гневом Скотман
демонстративно перелез через ограждение люльки, ухватил здоровенный ржавый лом,
и с воем ринулся на Карася.
- У-у-ууу-убью-ю-уу! - Взревел Хусейн, и едва не переебал Карася ломом по
хребту. В самый последний момент, когда Карась уже прощался с жизнью, с небес
пришла помощь: Танечка задела Скотмана крюком по каске. Скотман грязно
выругался, потом зашатался и, издав сдавленный стон, тяжело рухнул на землю.
Пятница
04.02.2000
16:21
Где волоком, а где за руки и за ноги, Скотман был доставлен в цех, связан и приведён во вменяемое состояние. Карась, что-то нецензурно рыча себе под нос, снял со Скотмана свою каску и выданную ему фуфайку. Вдруг из кармана робы у Скотмана на запылённый пол что-то выпало. Я быстро подхватил это что-то, оказавшееся свёрнутой в несколько раз бумажкой, которая почему-то была мне странно знакомой. Когда я развернул её, Скотман пришёл в себя и начал живо интересоваться происходящим вокруг. Вдруг он увидел в моих руках белый листок бумаги, и в тот же миг лицо его стало таким же белым, как этот листок. Ещё бы, ведь это был список пыток, который мы подарили ему несколько долгих лет назад.
В простуженном мозгу Скотмана мгновенно наложились события его недавнего восстания и те "немного злобные +" пытки, которые мы с Подлым Юркой тогда по наиву не совершили.
Вскоре списком заинтересовался Карась с Петей, пострадавшие во время восстания. А потом мы удалились в "малярское гнездо" на совещание.
В наступившей на заводе тишине пересменки Скотман отчетливо слышал громкие
дебаты по поводу "как-покарать-Скотмана". Когда он вдруг услышал звонко
произнесённое слово "солеструй", он едва не подпрыгнул. Но вот сверху раздался
топот множества ног, и дверь в цех, где сидел связанный Скотман, со скрежетом
отворилась. Костя подошёл к стоящему у печки пескострую и принялся откручивать
от него воздушный шланг. Петя с Карасём ушли искать Ваню Михно, а мы с Геной
пошли в инструменталку за отвёрткой и маслом.
- Неужели солеструй? - с горечью подумал Скотман.
Наконец Костя отвернул от пескоструя шланг и, весело напевая песенку вроде
"Солеструй, солеструй
Откресай Хусейну хуй!.."
поволок его в инструменталку, где мы втроём при помощи отвёртки, масла и молотка
сняли с него гаечный переходник.
Очко Скотмана больно сжалось. От упоминания о солеструе у него начались схватки. Он понимал, что теперь ему уже точно пиздец, но сделать ничего не мог.
За воротами послышался грохот, в котором Скотман различил знакомый до боли рокот погрузчика. Потом ворота открылись. И вошедшие Ваня, Петя и Карась схватили связанного Скотмана и куда-то потащили.
Во дворе стоял привезённый Ваней с "пляжа" бесхозный ржавый контейнер. В
него-то и был помещен развязанный Скотман. Карась напоследок сунул ему фуфайку и
фонарик типа "маячок", после чего дверь со скрипом закрылась. Карась принёс
большую выколотку, кувалду №5 и этими орудиями принялся пробивать в стенке
контейнера дыру. Когда дыра достигла размеров кулака, в неё просунули воздушный
шланг. И когда шланг вошёл до упора, Петя включил воздух.
В то же время внутри контейнера...
Когда глаза Скотмана привыкли к тусклому свету "маячка", он увидел лежащий в углу старый, треснувший пескоструйный шлем. Рассудив, что шлем здесь лежит не случайно, Скотман натянул его прямо поверх пропитанного краской подшлемника. Как было известно Скотману, в такие шлемы принудительно подаётся воздух, но здесь никто его подавать не собирался, поэтому даже при наличии трещины дышать было тяжело.
Вдруг сквозь изъеденное дробью, затянутое сеткой стекло Скотман увидел, как в
стенке контейнера появилась дыра. Затем в эту дыру кто-то просунул толстый
шланг.
- Всё, пиздец! - подумал Скотман, - Это солеструй!
Но Скотман ошибся. Это был не солеструй, а нечто не менее кресабельное. Шланг
просовывали всё дальше и дальше, пока он не упёрся в самый дальний угол
контейнера. Только тут до Скотмана дошло, что сейчас произойдёт.
- Не надо-оо! - взвыл Скотман и бросился на дверь. Но эти звуки потонули в
свисте воздуха и грохоте дико метающегося по контейнеру шланга.
Ежесекундно Скотмана сбивало, подбрасывало и переёбывало шлангом, который,
казалось, был одновременно везде. В течение первых 10-ти минут Скотман пытался
найти место, куда шланг не достаёт. Потом он понял, что такого места просто нет,
и поэтому он решил поймать шланг "за горло". Сделать это было нелегко, но вскоре
ему это удалось.
Прошло три с половиной часа. У Скотмана устали руки, и он положил шланг себе под бок.
Прошёл еще час. Скотман едва не обморозил себе печень.
Прошло ещё чёрт знает сколько времени, и голова Скотмана от постоянного гула воздуха загудела, как пивной котёл. Шланг то и дело выскальзывал из уставших рук, и тогда Скотман снова прокатывался на пиздюлях. В один из таких моментов Скотмана больно ёбнуло шлангом о стену, и он уже не услышал, как прекратилась подача воздуха и открылась дверь контейнера.
В понедельник Деркач был крайне удивлён, увидев у ворот КСУ-3 большой красный контейнер, в который был зачем-то просунут пескоструйный шланг. Ещё больше он удивился, когда увидел сидящего внутри Скотмана, одетого в пескоструйный шлем и мёртвой хваткой держащего горловину шланга.
Скотману так встряхнуло мозга, что он потерял счёт времени. Он сидел в
открытом контейнере, держа за горло шланг, даже не представляя, что уже два дня
как свободен. Он боялся, что в любой момент опять подадут воздух, и вновь на
него посыплются пиздюли.
Только к вечеру Скотман пришёл в себя. Хромая на обе ноги, он поплёлся в ЦМК,
где принял душ, переоделся и пошёл домой.
Каково же было его удивление, когда, получив 9-го числа зарплату, он увидел в
распечатке прибавку, которую он получил за неделю работы в КСУ-3.
А я, так и не получивший нихуя, уволился с работы на 3 недели раньше срока по
договору. Грустные проводы у Юрки, пьянка, дорога в Москву. И снова ожидание не
отправленных мне писем.
А Скотман твёрдо решил уйти с завода. Говорят, собрался податься на Шпон.
Ню-ню...
31.0.2000 - 21.02.2000
Loksa Shipyard ltd
The A.P. Moller Group. Denmark.
Maersk